Неточные совпадения
Раскольников перешел через площадь. Там,
на углу, стояла густая толпа народа, все мужиков. Он залез в самую густоту, заглядывая в лица. Его почему-то тянуло со всеми заговаривать. Но мужики не обращали внимания
на него и все что-то галдели про себя, сбиваясь кучками. Он постоял, подумал и пошел направо,
тротуаром, по направлению к В—му. Миновав площадь, он
попал в переулок…
Я — за ними, по траве, чтобы не слышно. Дождик переставал. Журчала вода, стекая по канавке вдоль
тротуара, и с шумом
падала в приемный колодец подземной Неглинки сквозь железную решетку. Вот у нее-то «труженики» остановились и бросили тело
на камни.
Сзади — знакомая, плюхающая, как по лужам, походка. Я уже не оглядываюсь, знаю: S. Пойдет за мною до самых дверей — и потом, наверное, будет стоять внизу,
на тротуаре, и буравчиками ввинчиваться туда, наверх, в мою комнату — пока там не
упадут, скрывая чье-то преступление, шторы…
Разносчик, идя по улице с лоханью
на голове и поворачиваясь во все стороны, кричал: «Лососина, рыба живая!», а другой, шедший по
тротуару, залился, как бы вперебой ему, звончайшим тенором: «Огурчики зеленые!» Все это было так знакомо и так противно, что Калинович от досады плюнул и чуть не
попал на шляпу проходившему мимо чиновнику.
Сзади давили
на ворота, ближайшие от ворот, задыхаясь в давке, стремились назад,
падали с высокого
тротуара на мостовую,
на них лезли задние, не видя, что творится впереди.
В то время
тротуар у этого дома был очень высок, чуть не
на аршин выше мостовой. Стоявшие
на мостовой равнялись головами с поясом стоявших
на тротуаре. Всем хотелось быть ближе к воротам, ближе к цели. С мостовой влезали, хватаясь за платье стоявших выше, и
падали вместе с ними. Кто-то вдруг из передних крикнул...
Румянец негодования залил ее щеки; она сняла свою круглую шляпу, перчатки,
упала на колени пред образом, прямо
на грязный
тротуар, и благоговейно положила три земных поклона.
Эти трое — первейшие забавники
на базаре: они ловили собак, навязывали им
на хвосты разбитые железные вёдра и смотрели, смеясь, как испуганное животное с громом и треском мечется по площади, лая и визжа. В сырые дни натирали доски
тротуара мылом, любуясь, как прохожий, ступив в натёртое место, скользил и
падал; связывали узелки и тюрички, наполняя их всякою дрянью, бросали
на дорогу, — их веселило, когда кто-нибудь поднимал потерянную покупку и пачкал ею руки и одежду.
Выйдя
на тротуар, я остановился в недоумении, как останавливается человек, стараясь угадать нужную ему дверь, и, подумав, отправился в гавань, куда неизменно
попадал вообще, если гулял бесцельно. Я решил теперь, что ушел из кафе по причине простой нервности, но больше не жалел уже, что ушел.
На пути попадались навстречу извозчичьи пролетки, но такую слабость, как езда
на извозчиках, дядя позволял себе только в исключительных случаях и по большим праздникам. Он и Егорушка долго шли по мощеным улицам, потом шли по улицам, где были одни только
тротуары, а мостовых не было, и в конце концов
попали на такие улицы, где не было ни мостовых, ни
тротуаров. Когда ноги и язык довели их до Малой Нижней улицы, оба они были красны и, сняв шляпы, вытирали пот.
Уже с первых минут стало ясно, что дочь уступит матери в легкости и силе, — Нунча бежала так свободно и красиво, точно сама земля несла ее, как мать ребенка, — люди стали бросать из окон и с
тротуаров цветы под ноги ей и рукоплескали, одобряя ее криками; в два конца она опередила дочь
на четыре минуты с лишком, и Нина, разбитая, обиженная неудачей, в слезах и задыхаясь,
упала на ступени паперти, — не могла уже бежать третий раз.
На тротуаре в тени большого дома сидят, готовясь обедать, четверо мостовщиков — серые, сухие и крепкие камни. Седой старик, покрытый пылью, точно пеплом осыпан, прищурив хищный, зоркий глаз, режет ножом длинный хлеб, следя, чтобы каждый кусок был не меньше другого.
На голове у него красный вязаный колпак с кистью, она
падает ему
на лицо, старик встряхивает большой, апостольской головою, и его длинный нос попугая сопит, раздуваются ноздри.
По
тротуару шёл высокий плотный мужчина с белокурыми волосами. Волосы он зачесал назад, они красиво
падали из-под шляпы
на плечи, лицо у него было большое, благородное, с пышными усами. Одетый солидно, он оставлял впечатление важного, сытого барина.
— Скажите, какое происшествие! — и затем торопливо прочел: «Третьего мая в номера трактира «Дон» приехал почетный гражданин Олухов с девицею Глафирою Митхель. Оба они были в нетрезвом виде и, взяв номер, потребовали себе еще вина, после чего раздался крик девицы Митхель. Вбежавший к ним в номер лакей увидел, что Олухов, забавляясь и выставляясь из открытого окна, потерял равновесие и,
упав с высоты третьего этажа, разбил себе череп
на три части. Он был найден
на тротуаре совершенно мертвым».
Она отлично помнила, как она провела день и как в конце концов
попала на этот незнакомый
тротуар.
Побывав у заказчиков, Лука Александрыч зашел
на минутку к сестре, у которой пил и закусывал; от сестры пошел он к знакомому переплетчику, от переплетчика в трактир, из трактира к куму и т. д. Одним словом, когда Каштанка
попала на незнакомый
тротуар, то уже вечерело, и столяр был пьян как сапожник. Он размахивал руками и, глубоко вздыхая, бормотал...
Было тихо, валил снег и
падал почти перпендикулярно, настилая подушку
на тротуар и
на пустынную улицу. Никого не было прохожих, никакого звука не слышалось. Уныло и бесполезно мерцали фонари. Я отбежал шагов двести до перекрестка и остановился.
Не обращая внимания
на то, что с него сходил в тот день по крайней мере уже девятый пот, что его немилосердно жгло и
палило солнце в бока, в затылок, он быстро шагал по распаленному почти
тротуару около постоялых дворов, из которых в растворенные ворота его сильно обдавало запахом дегтя, кожи и навоза.
На дворе все было тихо, казачок в сенях пощелкивал орехи, кучер возле сарая чистил хомут и курил из крошечного чубука, однако и этого довольно было, чтоб отстращать ее; она прошла мимо и через четверть часа явилась
на том
тротуаре,
на котором
спал Ефим.
Аркадий Иванович хотел прямо броситься Васе
на шею, но так как они переходили улицу и почти над ушами их раздалось визгливое «падь-падь-пади!» — то оба, испуганные и взволнованные, добежали бегом до
тротуара.
Уже отправляясь
на прогулку, чинно выступая подле Дорушки, среди бесконечной вереницы пар по широкому, уличному
тротуару и глядя
на высокие дома и роскошные магазины, Дуня с ужасом думала о том, как бы ей не пришлось
попасть в число «счастливых», назначенных
на завтра в гости к попечительнице.
Тротуар был очень скользкий, покрытый грязным льдом. Каретные извощики льют
на него воду. Это я помню. Я сказала Домбровичу: перейдемте улицу. Это было против какой-то больницы.
На углу у меня опять закружилась голова. Если б Домбрович меня не обхватил за талию, я бы
упала. Как отвратительно, когда голова совсем замирает…